СТРАСТЬ И НЕЖНОСТЬ

Елизавета Авдошина

Николай Коляда вернулся к своему любимому драматургу – Теннеси Уильямсу: спустя пять лет после козырного в репертуаре Коляда-театра «Трамвай «Желание» режиссер поставил «Кошку на раскаленной крыше». Этот премьерный спектакль был показан на недавних гастролях «Коляда-театра» в Москве.

   Оба  спектакля страстные предельно, но в «Кошке…» страсти зашкаливают. Гротеск и сатира в нем заканчиваются крепкой и понятной, но оттого не менее желанной мелодрамой. 

   Пьеса Уильямса (ее режиссер Николай Коляда кстати переписывает, снижая пафос и делая жестче по языку) – об одном дне из жизни большой семьи. В центре внимания бывший мафиози Большой Па, которого с фирменным переходом от силы личности к обезличивающей человеческой слабости играет Сергей Колесов. Колядовская трансформация образа из плантатора южно-американских штатов середины века в бизнесмена с примесью уголовника  перестроечных времен опрокидывает сюжет Уильямса в близкие нам реалии.

   Большой Па умирает от рака, о чем он узнает в собственный день рождения. По сему случаю дом взрывается показным весельем и одновременно подпольной дележкой колоссального имущества отца, у которого двое сыновей, по невестке с каждой стороны, да еще выводок внуков – «недоделанных уродов». Толчея в доме, где герои каждую секунду вынуждены избавляться от хора «мальчиков-зайчиков», замешана по-колядовски. Назойливые дети в доме Большого Па – это надоедливые соглядатаи семейной драмы, лжи и пожизненного притворства. А пестрый карнавал с восточными мотивами и ироничным прищуром на американский шик – это контрастный фон, обрисовывающий хрупкий, словно из прозрачного стекла, мир чувств героев  Уильямса.

 Главные герои – старший сын Брик (его играет Олег Ягодин), такой же алкоголик, как и «грязный поляк» Стэнли в «Трамвай «Желание», с той лишь разницей, что уже потерял вкус к жизни, и его жена Мэгги (Ирина Ермолова), безнадежно пытающаяся возродить прежнюю любовь.

   Дилогия по Уильямсу, теперь уже состоявшаяся, соединяется лучшими актерами «Коляда-театра», которые в новом «пространстве Теннесси У.» (так назывался когда-то спектакль в театре им. Моссовета) меняют сценические взаимоотношения. 

     Если  в  «Трамвае…» Ягодин и Ермолова играли в блестящую схватку мучителя и жертвы, то теперь  их дуэт-поединок – мука для обоих. Она любит его, он любит выпивку; а еще он то ли  прикрывает их браком свою любовь к погибшему другу, то ли действительно погружается в безысходную апатию после его неожиданной смерти. В спектакле гомосексуальный мотив пьесы Уильямса Колядой затушеван, тогда как педофилию домашнего пастора Тукера он, подпуская смеху, также педалирует приемами площадного театра.

     Эрос и танатос первого действия, где Большой Па еще не знает о своей скорой  кончине и намеревается по-настоящему насладиться прелестями жизни, а  Мэгги лезет из кожи вон, чтобы разжечь искру между собой и Бриком, думающем лишь о смерти, сменяются тихим и  «обезболенным» вторым актом. В котором Па, вдруг приняв неизбежность, молча выпускает  из рук оставшийся от праздничного веселья воздушный шарик, опускает жалюзи и…  отбывает в мир иной. Шарик – душа – улетает под колосники (Коляда никогда не боится простых и конкретных метафор). Кто из нас не боится смерти? Но смерть в ее театральном обличье оказывается не такой страшной, какой кажется напуганному сознанию человека.

  А разрушительная страсть-влечение перетекает в нежность – нежность последнего объятия. Любовь, которую так и не сможет вернуть к себе Мэгги, она умолит попрощаться. Брик-Ягодин укутывается, словно в кокон, в сверток ковра и, надломившись вдруг от внутреннего отчаяния и одиночества, как малютка вылезает из него, растопленный словами Мэгги–Ермоловой. И даже как-то нежданно их поцелуй, будто скрепляющий все раны и осколки, наконец, состоится, и они, взявшись за руки,  уйдут за кулисы.

Фотографии предоставлены пресс-службой ТЦ «На Страстном»

Author

Поделиться: