Недавно, незадолго до похода на означенный спектакль, автор сих строк прочел булгаковские записки, что «…на манжетах». Еще не «Мастер и Маргарита», и не «Собачье сердце», и даже не роман о театре, а прежде всего сердце, подернутое войной, как и «Конармия» Бабеля, не деление мира на левый и правый берег, а просто человек и его судьба.
Об этом и «Дни Турбиных» в постановке Григория Козлова. Его «Мастерскую» называют одним из самых успешных культурных проектов последнего времени, к тому же успевших воспитать собственную публику. Уже три года подряд «козлята», как ласково их кличут в народе, собирают аншлаги на сцене в отдаленном районе Cеверной столицы, куда искушенные питерские театралы идут именно «на Козлова», невзирая на расстояния и ветра. За три с половиной часа спектакля ветер перемен, мучительных и беспощадных, кружит в вихре, уносит прочь всю прежнюю жизнь, старую Россию, освобождая место новой власти и новым порядкам.
«Дни Турбиных» продолжает дилогию о Гражданской войне (первая часть – «Тихий Дон»). Булгаковский текст практически не изменен режиссером, потому как сегодня он актуален как никогда. По словам Григория Козлова, его спектакль о выборе, который предстоит сделать каждому из членов семьи в этом кровавом водовороте лихолетья.
Крутится испорченная пленка. Голос Николая II сопровождает кадры черно-белой хроники, и на этом фоне актеры тоже кажутся героями прошлого, дошедшими до наших дней благодаря старой кинокамере. Видеоряд о Первой мировой позже сменяется эпизодами из Великой Отечественной и невольно возникают мысли о сегодняшней неспокойной обстановке на территории бывшего Государства Российского.
Сценографическое решение спектакля минималистично. Двойные двери, пальто, стол, графины, на стене гитара. Деревянная обшивка напоминает теплушки в товарняках. Обстановка спокойная и пока безмятежная. Интересно решен бар у Гетмана – в виде музыкальной шкатулки, при открывании которой звучит гимн.
На сцене много курят, несмотря на робкие просьбы из зала завершить дымовые мероприятия, и пусть в зале душно, как в консервной банке, это создает особую атмосферу и невольно вовлекает в происходящее.
Первые сцены напоминают чеховские. Но только если у Антона Павловича спокойствие растянется, то здесь уже после пятой рюмки проливается вино, материализуется револьвер и, предчувствуя падение режима Гетмана, сбегает в Германию Тальберг. Актер Максим Студеновский признается, что пытался оправдать своего героя, в его поступке нет подлости, необходимо понять мотивы.
Полковник Алексей Турбин (Максим Фомин) тоже совершает непростой выбор.Здесь он выведен словно простой солдат, за спиной которого окопы Первой мировой, где он научился принимать продуманные решения и отвечать за них. И таким взвешенным боевым решением становится для него роспуск дивизиона и отправка юнкеров домой. Фомин играет эту сцену обдуманно и трезво, правильно оценивая и используя собственный потенциал. Вызывает восхищение, что актеры, занятые в спектакле, будучи по возрасту почти вровень со своими героями, настолько глубоко и пронзительно проживают судьбы персонажей с разнообразным жизненным опытом.
В унисон с кадрами хроники маршируют солдаты под троекратное ура: «За Русь, за веру…». Отбивают руки-ноги в танце сперва спокойно, потом в мажорном ритме, завершая агрессией, не щадя себя и других. Боевой клич сменяется безмолвным криком.
Сценический Вертинский с набеленным лицом Пьеро заставляет юнкеров Белой армии (учащиеся Санкт-Петербургского кадетского корпуса) снять фуражки. Он что поет, что плачет, это не правосудие, а слабое смирение со всем происходящим. «Бери шинель, пора…». Вертинского продолжает голос Бориса Гребенщикова, подхватывающего эстафету отпевания мальчишек, отправленных на войну, больше века гибнущих за Родину. Пьеро выступает в роли смерти с косой, забирая юнкеров по одному и прошибая до слез и кома в горле. Раздаются взрывы…
Крупные планы спектакля представляют страшную картину рушащегося мира через призму одного дома, одной семьи. И хотя вокруг бушует война и взорван привычный уклад жизни, «Дни Турбиных» не о войне, а о сохранении себя, своей веры, своей любви. Главное – судьбы героев, сумевших сохранить себя в хаосе и черном тумане.
При бесспорной актуальности в связи с сегодняшними трагическими событиями на Украине спектакль Григория Козлова ясно транслирует вневременность пьесы, вечное столкновение людей и режимов, непримиримый конфликт частной жизни человека и грозной стихии войны.
Пьеса трагически актуальна, ребята очень остро передали ее актуальность вне времени, вне эпохи. Столкновение людей, идей и режимов, предательство, заклание мальчиков на алтаре войны… и на другой чаше исторических весов – душевное благородство, теплота семьи, дружба, любовь, которые помогают человеку оставаться Человеком в черном хаосе гражданской войны, в бурлящем водовороте грозных событий.
Разрушительной стихии эпохи противопоставлен гармоничный, уютный мир семьи Турбиных с кремовыми шторами, камином и роялем. Здесь царят любовь и влюбленность, дружба и взаимопонимание, музыка и веселье. Дом Турбиных, где «часы играли гавот, и всегда в конце декабря пахло хвоей, и разноцветный парафин горел на зеленых ветвях», — тихая гавань, островок культуры, духовности и человечности в бушующей стихии озлобленности и бессмысленности. Возможно ли сохранить этот мир, когда частная жизнь человека вступает в непримиримый конфликт со временем?
Здесь Алексей Турбин – простой солдат, за спиной которого окопы Первой мировой, где он был ранен. Он приучился принимать обдуманные решения и отвечать за них. И роспуск дивизиона – центральная сцена – для него не крах жизни и судьбы, а очередное, продуманное боевое решение по сохранению «живой силы». Эту сцену можно играть как высокую трагедию, что и делал Хмелев, можно не играть вовсе (и С. Женовач разворачивал спиной к залу Хабенского-Турбина), Максим Фомин, как-то очень правильно оценивая и распределяя собственные актерские средства, играет ее без внутренней вибрации, обдуманно и трезво. Турбину надо сохранить «живую силу», юнкеров. Как на войне. Там не до рефлексии. Он думает не о судьбах страны и белого движения – о людях. Потому что на сто юнкеров – 120 студентов.
История циклична и имеет тенденцию повторяться – на Украине опять идет гражданская война и опять «дружественная Германия» не осталась в стороне, может быть поэтому, я сходил на прошлой неделе на спектакль «Дни Турбиных» в театре «Мастерская» в постановке Григория Козлова. Думается, все и так прекрасно знают, о чем эта пьеса, а потому напишу коротко о своих впечатлениях.
Стоит сразу сказать о том, что спектакль мне понравился. Может быть потому, что актуален он становится именно сейчас, а может быть потому трагедия семьи Турбиных меня тронула еще в чудесные годы. К слову, «Белая Гвардия» – одно из немногих произведений школьного курса, которое я удосужился прочитать в школе. Очень многое было забыто, а кое-что и вовсе тогда мне непонятно – виной всему, наверное, был мой тогдашний максимализм. Я, кстати, догадываюсь, чего ожидали наши преподаватели (или составители еще советской школьной программы). Очень многое в том возрасте кажется понятным в силу прямолинейности мышления, но с высоты, пусть и небольшого, жизненного опыта начинаешь осознавать, что слова, имевшие вполне конкретное значение, внезапно обретают совсем иной смысл. В принципе, написанное относится к произведению любого из классиков, так что лирическое отступление закончим и вернемся к спектаклю.
К сюжетной части постановки вопросов нет – Козлов не стал искать новых прочтений – она дословно цитирует оригинал (3,5 часа как-никак), за что ему, пожалуй, стоит сказать спасибо. Ну, может, несколько находок, которые дополняют пьесу. Одна из особенно понравившихся находок, – это уже упоминавшийся бар у Гетмана, в который встроена музыкальная шкатулка. Открываешь бар – играет, как я понял, тогдашний гимн нэзалэжной. Иногда очень в тему фоном вставлен видеоряд – романсы и кадры хроники.
Что касается актерской труппы, то в целом играют хорошо. Порадовали Мышлаевский и Лариосик, ну и конечно, Елена Тальберг. Особо выделю Мышлаевского, которого играет Константин Гришанов, и надо отдать должное играет замечательно! А вот полковник Турбин, если честно, слабоват. Уровня Мягкова я, конечно, от него и не ждал, но хотелось бы чего-нибудь более убедительного. Ну вот, в принципе и все, что может прийти в голову в три часа ночи.
И вместо эпилога, замечу, что можно и симпатизировать белому движению, и к большевикам относиться как угодно, но глупо не признавать того факта, что они подняли Россию с колен и сделали из нее великую державу, которая смогла выстоять в самой ужасной из всех войн и первой отправить человека в космос. Мы это знаем, а Булгаков это чувствовал уже тогда, в 20-е годы, и выразил словами Мышлаевского:
– Была у нас Россия – великая держава!..
– И будет!.. Будет!
– Да, будет, будет – ждите!
– Прежней не будет, новая будет. Новая!
Фотографии предоставлены пресс-службой театра
