«КОЛЯДА-ТЕАТР»: ФЕСТИВАЛЬ ТЕПЛА

Елизавета Авдошина

Почему фестиваль и чем он отличается от обычных гастролей провинциального театра в столице? Николай Владимирович Коляда –  драматург, режиссер, самобытный художник-сценограф собственных спектаклей, бессменный руководитель авторского театра вот уже тринадцать лет, –  всегда устраивает праздник, радостные «колядки» из каждого гастрольного дня.

  Гастроли «Коляда-театра» включили в этом году добрую половину всего репертуара театра – за четырнадцать дней сыграно двадцать спектаклей (их играли и утром, и даже ночью), состоялись четыре театрализованные читки новых пьес мастера и его учеников-драматургов, показаны два документальных фильма разных лет о трудном, но уникальном житье-бытье екатеринбургского театра. Каждый день в фойе Театрального центра «На Страстном» продавали необычные сувениры с фирменной летящей кометой от «Коляда-театра» (скалки, прищепки, авоськи), весь тот нетривиально поданный быт, из которого собирается «картинка» екатеринбургского театра. Зрители-завсегдатаи наперебой обсуждали новые вводы в любимые спектакли, подходили к Николаю Владимировичу за автографом.

  Столичные гастроли для театра скоро будут юбилейными. Первый приезд уральского театра в далеком 2006-м начинался с двух площадок – Центра им. Мейерхольда и «Другой сцены» театра «Современник». Тогда спектакли делили между театрами – радикальные показывали на экспериментальной площадке. Еще в 2013-м казалось, что на Коляду ходят только посвященные. Теперь же, когда за спиной у театра внушительный перечень зарубежных гастролей, когда театру, наконец, дали оснащенное и просторное здание в центре родного города, а объем и разнообразие репертуара и количество занятых в труппе актеров выросли до невероятных для частного театра размеров, театральный зал в Москве стал ломиться от публики. Публики пестрой, в толпе которой размываются социальные рамки, также как и в спектаклях самого Коляды. Здесь и зрелые театральные интеллектуалы, не пропускающие свежих премьер, и юные хипстеры, охочие до альтернативного современного искусства, и трогательные театралки в возрасте с русскими расписными платками на плечах.

   К слову, Коляда всегда на стороне женщины в своих текстах, всегда – с теплым юмором, она всегда главная героиня. Женщина – первоначало. Режиссер даже в жестких и неприглядных или убийственно саркастичных текстах новой драмы выуживает неизбывную тоску человека по истоку жизни – теплу материнской любви. В «Клаустрофобии» по пьесе Константина Костенко о зеках герои выводят на полу камеры сгущенкой четыре простых буквы – «мама», и больше слов становится не нужно. В премьерном спектакле «Ба» по пьесе драматурга Юлии Тупикиной типичная для нашего времени история девушки, променявшей родовую деревню на циничную и инфантильную Москву, превращается в антисказку, сказку наоборот. Чтобы осознать пустоту жизни, оторванной от семьи и земли, героине потребовалась ударная пятилетка на столичном ТВ и смерть бабушки, приехавшей к внучке, чтобы оживить так бездумно и походя оборванную душевную связь с матерью.

«Коляда-театр» на пленке

  Документальные фильмы, показанные в рамках фестиваля очень показательны и любопытны, особенно для тех, кто следит не только за судьбой «Коляда-театра», но и вообще за развитием культурных образований в российских регионах. Первый – документальный фильм Марины Чувайловой «Ужас, летящий на крыльях ночи», так назвал когда-то Коляду кто-то из критиков. Фильм, снятый в 2005 году, рассказывает о том «из какого сора» вырос «национальный феномен» – театр Коляды. Как Николай Коляда ходил на рынок и на собственные авторские гонорары закупал реквизит для будущих спектаклей, как в захламленном, чужом подвале репетировал первые постановки, как только-только сложившаяся труппа устроила голодовку и бойкот, когда какие-то воротилы пришли отбирать помещение у театра. В фильме есть редкие кадры – как Коляда спорит о театре с одним из первых своих учеников совсем еще молодым Васей Сигаревым, сейчас именитым драматургом и кинорежиссером, как со слезами на глазах репетирует пьесу о театре и актерах, видя перед собой воплощающуюся мечту, выстраданную и выношенную годами.

  Второй – фильм прошлого года «Я – местный» Ильи Кукина вписывает «Коляда-театр», спустя десять лет признанный и состоявшийся, в контекст уральской культуры. Кто не знает свердловского рока, поэтов, авторского кинематографа! Вписывает в контекст ее невоспроизводимого феномена, нарождающегося, благодаря гениальным личностям.

Секреты драматургии от Коляды

  Театрализованные читки пьес отличаются у Коляды тем, что актеры используют грим и костюмы, максимально входя в образ. И это опять же традиция – на заре возникновения театра Коляда придумывал всевозможные театральные флешмобы, чтобы привлечь зрителей и продвинуть молодую уральскую драматургию. Был и «Театр в Бойлерной», и «Суп-театр» (помимо представления публику кормили домашним борщом).

  Не первый год Коляда-драматург представляет на гастролях написанную за год пьесу, причем в формате «один пишем, два в уме». Итог года, скорее всего, измеряется в двух, а то и в трех пьесах автора, не иссякающего на тексты. В прошлом году прочитали «Скрипку, бубен и утюг», в этом – театр привез ее уже в виде полноценного спектакля. Так что на читке «Дыроватого камня» зрители сразу уточняли – ожидать ли к следующей встрече премьеры.

  Еще на «Скрипке…» Коляда рассказывал одну из баек о том, как он собирает сюжеты. «Езжу по одной и той же дороге в свою родную деревню и всегда останавливаюсь в придорожном кафе, беру кофе «три в одном», булочку и наблюдаю». Вот так, кажется незамысловато, жизнь в единичном проявлении, увиденная художником слова становится всеобъемлющей литературой, которая взойдя на театральные подмостки, дотронется до каждого, расшевелит что-то внутри.

  Профессиональные байки о секретах рождения пьес Николай Владимирович любит рассказывать и представляя произведения своих учеников: Коляда ведет курс драматургии в театральном институте. Чтобы начинающим драматургам не было одиноко и мучительно писать пьесу, Коляда задал два названия, от которых нужно оттолкнуться, и две фразы, которые должны оказаться в речи персонажей. «Им сразу весело и азартно стало писать», –  подытожил Н.Коляда. Начиная свой путь, драматурги, конечно, подражают мастеру, строго следуют его советам – придумав несколько персонажей, помещают их в замкнутое, отдаленное от большого мира, пространство – благословенный уголок, способствующее самораскрытию героев. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже. Но тут важен процесс, как для автора, так и для зрителя.

 Сам же Н. Коляда не изменяет своему мировоззрению, раз и навсегда будто бы устоявшемуся взгляду на мир. В «Дыроватом камне» вновь действуют ироничные пенсионерки, будто постаревшие героини «Трех сестер» Чехова. Воспоминания о прожитой жизни окутаны ароматом вишневого варенья…

Гастрольные премьеры

  В афише гастролей было несколько новых названий для московского зрителя. «Скрипка, бубен и утюг» –  спектакль о современной русской свадьбе – этакой метафоре русской жизни во все времена – подспудно продолжает тему, начатую недавно фильмом, на стыке артхауса и мейнстрима, «Горько!» Жоры Крыжовникова.

  Второй самой ожидаемой премьерой стал спектакль «Концлагеристы» по пьесе современного драматурга Валерия Шергина. Поставил его, причем уже на базе «Центра современной драматургии» –  детища «Коляда-театра» в Екатеринбурге, –  Александр Вахов – актер труппы, но режиссер по образованию. Спектакль сделан в стилистике мастера – типичного для театра Коляды хора-массовки с плясками под тяжелую электрическую музыку, которые, конечно, вписываются в сюжет пьесы-антиутопии. Угрюмые надзиратели в низких капюшонах стилизуют атмосферу государства-тюрьмы, живущего по утрированным законам. Мужчины в принудительном порядке создают семью с мужчинами, каждый шаг гражданина регламентирован и предрешен и даже имена неприятно исковерканы – Акчаруд, Педрос…

  Но что-то не дает поверить. Интересная вещь, какую антиутопию ХХ века ни возьми, все будут про условное будущее –  «Мы» Замятина или «1984» Оруэлла. Антиутопия как жанр – о таком будущем, которое стоит предотвратить в настоящем. Поэтому то, что герои оказываются в обытовленном, предельно реальном пространстве, свойственное всем спектаклям «Коляда-театра», скрадывает природу пьесы об ирреальном мире. С другой стороны, подчеркнутая близость абсурда и привычность системы, подчеркнутая еще драматургом, придвигает нас вплотную к неизбежности узнавания. Но тогда никак не ощутима режиссерская сверхзадача, ведь антиутопия довольно прямолинейный жанр. И последнее, есть режиссерские методы, на которых вырастают поколения, перенимая и впитывая. Отчего сам концепт становится только крепче. А есть театр иного толка. Так вот, Коляда-драматург – лучший учитель. Сколько самобытных авторов вышло из-под его неусыпной заботы. А вот с режиссерским делом так не скажешь – ведь Коляда ставит спектакль на внутренней титанической интуиции, на своем актерском опыте и виденье театра, – шаг в сторону и можно сорваться в анти-искусство. Потому, спектакль Александра Вахова, внешне вписывающийся в эстетику «Коляда-театра», является лишь репродукцией, а не оригиналом. «Коляда-театр» нельзя повторить или скопировать. Его можно только прожить, как актеру, так и зрителю.

  История постановок новой драмы в отечественном театре – отдельная история. Для московской и питерской публики, имеющей свой устоявшийся образ театра ультрасовременной драматургии в оголенных стенах полуподвалов, (Театр.DOC, Оn.театр и др.) постановки «Коляда-театра» – это, что называется, явление «из другой оперы». Н.Коляда в своем театре открыл, что пьеса, написанная в XXI веке, может играться и обставляться, как Гоголь и Чехов. От такой обжитости пространства, в которое погружает Коляда действие неоднозначных пьес, например, «Клаустрофобию» Константина Костенко, они вдруг прирастают новыми смыслами, становятся такими же полновесными, как и классика. Ведь именно уральская школа драматургов, воспитанных Н.Колядой пишет пьесы о Людях – живых и страдающих, понятных и похожих, дышащих рядом с нами. В «Коляда-театре» из новой драмы –  только гуманистические пьесы: «Наташина мечта» Ярославы Пулинович, «Банка сахара» Таи Сапуриной, «Фронтовичка» Анны Батуриной. Где герой близок к маленькому человеку русской литературы, а его конфликт с миром и с собой – страшное, экзистенциально сильное и, одновременно, поучительное зрелище. Коляда-режиссер кладет на весы вечности социальное и духовное. Социальное душит и мешает, хочет перевесить, но именно тот автор подлинен по Коляде, кто раскроет бездну перед зрителем и с ужасом заглянет в нее вместе с ним.

Фотографии предоставлены пресс-службой театра

Author

Поделиться: