В ПРЕДЕЛАХ ВЛАСТИ

Анна Никифорова

Пустое пространство сцены наполняется светом, и отчетливее становятся видны скрещенные доски на черном фоне – то ли крест, то ли гильотина. Так встречает зрителя спектакль Льва Додина «Коварство и любовь» по одноименной пьесе Фридриха Шиллера. 

  С первых минут спектакля ощущается противостояние четких, застывших конструкций и хрупких, подвижных человеческих тел. Луиза (Елизавета Боярская) в белом платье выходит из проема стены, и только деревянный стол напоминает о том, что согласно действию пьесы мы находимся в её доме.

  Сценография Александра Боровского сведена к необходимому минимуму, после которого возможна только пустая коробка сцены. Цветовая гамма строго продумана – черный и белый. Другие цвета спектаклю не нужны.

  Действие можно сравнить с шахматной партией, только вот игрок в этой партии один. И сделав единственный ход, он может с уверенностью просчитать следующие. В этом пространстве живые чувства пробиваются лишь на мгновения, чтобы затем снова скрыться за границами форм.

  История любви, чем-то отсылающая нас к шекспировской трагедии, вызывает в памяти и знакомые строки лермонтовского «Маскарада». Вот только к вражде, ревности примешана еще одна составляющая. И это не слепой рок или случай, ведь все действие разворачиваются с пугающей закономерностью. В городе есть президент фон Вальтер (Игорь Иванов). Но он не виновник происходящего. Выстраивающий систему правления в духе сочинений Макиавелли, он, как и положено «хитрому лису», плетет государственные интриги, стараясь во благо государства (про себя, конечно, тоже не забывает).

  Смерть единственного сына никак не входит в его планы, а вот нежелательный брак он готов всеми силами расстроить. Помогают ему в этом его государственные слуги. С трудом отличимые друг от друга, они как винтики системы механически выполняют свои действия. В этой системе встречаются и такие как Вурм (Игорь Черневич), стремящиеся из всего извлечь для себя выгоду, действуя при этом, лишь в интересах государства.

  Сын президента Фердинанда (Данила Козловский) полон идей эпохи Просвещения. Годы учебы в университете не пропали даром, и он готов со всей пылкостью юности нести в этот мир идеи Руссо – о свободе, равенстве, братстве. Красивых фраз в этом спектакле, как и в тексте Шиллера более чем в избытке. Вот только слова обесценились и с действиями уже мало соотносятся.

  Свобода обернулась пустотой. Даже смерть приходит как внешняя необходимость, а не естественный закон развития. В моменты, когда у героев появляется выбор, он тут же превращается в иллюзию. Ироничная и циничная Леди Мильфорд (Ксения Раппопорт) приоткрывает свою тайну падения, однако это не более чем игра. Она видит себя женой Фердинанда, подмигивает президенту, и искренне радуется тому, как ей ловко удалось обмануть герцога. Все продумано до мелочей, но это вновь только видимость. Партия уже разыграна, ей остается лишь месть. Но кому мстить? Её соперница Луиза уже своей собственной рукой написала ложное письмо, и связана клятвой, которую может разрушить лишь смерть.

  Мысль о том, что культура появляется из ограничений, не является новой. Однако от ограничений, доведенных до предела, все живое лишь гибнет. Фердинанд целует Луизу внезапно, проскальзывая по столу и приближаясь на несколько секунд к её губам. Порыв чувств превращается в красивую композицию, вот только окаменелую. Герои сами выстраивают себе границы, поэтому даже их перемещения по сцене четко определены – вправо, вперед, влево.

  Возможно ли вырваться из этого замкнутого круга? В финале накрытые столы окружают фигуры главных героев – Луизы и Фердинанда. Подсвечники горят, напоминая о подготовке к церемонии. Свадебной или похоронной не имеет значения, так как жизнь стала подобна смерти, а смерть рисует героям надежды на будущую светлую жизнь. «Третье мир», – так ласково называет Луиза желанное счастье. Монолог Луизы подобен церковной молитве. И под вопрос ставится творец этого мира, пронизанного ложью. Для Шиллера вера была одной из центральных тем пьесы. В спектакле, очищенном от исторической пыли, вера играет двоякую роль. С одной стороны, она не несет освобождения, а связав Луизу ложной клятвой, превращается в особый каркас невидимой власти, который загоняет героев в еще более тяжелую ситуацию.

  С другой стороны, она помогает приоткрыть правду. Сеть лжи распадается. Супруги Миллер, родители Луизы, не смотря на существенное сокращение их ролей, не отказываются от своих идеалов, а пытаются выстроить свою жизнь в согласии с ними. Отговаривая Луизу от перехода в «третий мир», они сохраняют ей жизнь. В финале она одна раскрывает правду, смерть освобождает её от ложных норм и правил. Луиза говорит, кричит о своих чувствах. Поэтому эта сцена играется не в полутонах, а на пределах эмоций.

  Однако прорыв был временный. Луиза умирает, а Фердинанд застывает на месте, о его смерти мы можем только догадываться, вспоминая сюжет пьесы. Последние слова, которые мы слышим – это речь президента, отрывок из «Писем» Бисмарка: «Для политика на первом месте – необходимое: оборудование своего национального, государственного, человеческого дома. Нас легко расположить к себе любовью – может быть, даже слишком легко, – но не угрозами, не слепым сопротивлением, не непониманием. Мы боимся – Бога, и больше – ничего и никого на свете, кроме Бога, и сама эта наша богобоязненность заставляет нас любить, сохранять и улучшать мир».

  Слова звучат фальшиво. Однако погибшие влюбленные открывают глаза. Была ли их жертва напрасной? Быть ли в пределах власти, или выстраивать свою жизнь на свободных и правдивых основаниях?..

Фотографии с сайта театра

Author

Поделиться: