50 НА 50

admin

Фестиваль NET завершился спектаклем «Кристина» по пьесе Августа Стриндберга «Фрекен Жюли». Сценическую версию предложила Кэти Митчелл.

  В этом году программа фестиваля состояла из работ немецких постановщиков, в чье творчество на несколько недель с удовольствием погрузились московские театралы. Финал обещал быть ярким. Впрочем, так и случилось, но только нового в нем было не много.

  Авторов «Кристины» театр как таковой мало интересует, как и других некоторых европейских постановщиков. Режиссеры стремятся вписать в сценическое пространство разные выразительные средства, будто испытывают театр на прочность. Он видоизменяется, заставляет по-иному себя воспринимать, поэтому смотреть эксперименты, подобные «Кристине», привычному для традиционной формы спектаклей зрителю трудновато. Приходится долго сидеть и «въезжать» в то, что на самом деле хотел донести режиссер. К чему такое долгое предисловие… Кэти Митчелл и Лео Варнер показали известный сюжет с помощью средств кино. Сцена превратилась, по сути, в большую съемочную площадку, а зрители смотрели на огромном экране фильм, в то время, как на самой сцене кипела бурная кинематографическая жизнь по созданию художественной картинки.

  Куча аппаратуры, бесконечные провода, несколько камер, переезжающих из одного конца сцены в другой. В правом углу площадки большой стол, заваленный непонятными вещами, над которыми то и дело колдуют два человека. Позже станет ясно – все это нужно для озвучивания того, что происходит на сцене. С помощью нехитрых приспособлений жизнь героев за стеклом приобретает нужные интонации и осмысленность. Вот слышно как Кристина собирает душистые травы, отрывает одну веточку за другой, затем моет их, убирается по дому, включает воду, струя воды ударяется о раковину, расставляет кастрюли, посуду, гремит чашками. Каждая деталь быта тоже имеет свое звучание и тон, вплоть до складок на платье Жюли.

  Остановлюсь немного на сюжете спектакля. Служанка Кристина – Юле Беве живет со своим мужем, лакеем Жаном – Тильман Штраус, который решил приударить за дочкой хозяина Фрекен Жюли – Луизе Вольфрам. Она влюбляется и под покровом ночи отдается ему. В результате, все рискует раскрыться и будущее аристократической леди оказывается под угрозой. Тогда, не выдержав позора, дочь графа решает покончить жизнь самоубийством.

  В спектакле эти события немного стерты, они не главные, а всего лишь второстепенные. То, что действительно происходит в постановке, можно понять, только прочитав пьесу Стриндберга. В действии зритель наблюдает интересные кадры. Взаимоотношения Жюли и Жана показаны глазами служанки Кристины. Ощущение, будто подсматриваешь в глазок за происходящим. Жюли немного нервна, импульсивна и еще слишком молода для Жана. Он не воспринимает ее всерьез. Сложно сказать, воспринимает ли этот жесткий и эгоистичный человек кого-либо, кроме своей личности. Кристина для него только кухарка, бледная тень, снующая из одной комнаты в другую. Она постоянно молчит и прибирает в доме.

  Возникает справедливый вопрос: интересно ли наблюдать за актерами и на сцене и на экране одновременно? Отвечу – нет. Актеры полностью сосредоточены на самом процессе съемки. Они играют на камеру, перед ней позируют и стараются не допустить ошибки, так как слишком все зыбко, а повторов и дублей не предусмотрено. На выходе получается интересная картинка – красивые художественные кадры, хоть и статичные, но с крупным планом, интересные ракурсы, работа со светом и даже съемки иллюзии с наложениями изображений, когда Кристине снится сон. Но все это останется в рамках эксперимента, не больше. Театра здесь мало, его просто нет. Это мультимедийный проект. Режиссеры решили продемонстрировать, что и театральными средствами можно снять кино. К тому же, эффект от грандиозности постановки снижается некоторыми огрехами. Они вполне простительны, но на зрелищность действуют удручающе. Не всегда звук совпадал с действиями актеров на экране, от чего провисал киноэффект.

  Два года назад фестиваль NET завершил свою программу спектаклем по технологии очень близким к работе Кэти Митчелл. Венгерский режиссер Виктор Бодо показал «Час, когда мы ничего не знали друг о друге». Теми же камерами и прочей аппаратурой он создал на сцене совершенно другую реальность, перемешанную с театром, кино и другими визуальными искусствами. На зрителей вылился непонятный коктейль: то ли инсталляция, то ли театр, то ли опера — какой-то хаос царил на сцене, столько жанров и стилей смешалось на одной площадке. Зрелище поразило грандиозностью, слаженностью работы и оптимизмом происходящего. Непонятно для чего нужен был этот спектакль, но он дарил публике энергию и позитив. И во главе постановки оставалось самое важное — театр. Он являлся тем средством, которое воедино скрепляло инновационные эффекты действия, а не находилось в подчинении. Театр был душой спектакля, он придавал смысл всем техническим выкрутасам.

  «Кристина» могла бы сделать то же самое, но у нее цели другие. Эксперимент остался экспериментом, а режиссеры сказали: «Посмотрите, до чего дошел прогресс!». Только это ли главное в театре? Вот и получилось ни туда и ни сюда. 50 на 50.

Опять о главном… задумалась Коваева Анна
Фотографии Томаса Аурина и Стефена Куммински

Author

Поделиться: