ЕГОР ДРУЖИНИН: «У НАС КАЖДЫЙ ДОЛЖЕН ЗАНИМАТЬСЯ СВОИМ ДЕЛОМ»

admin

В октябре в Театриуме на Серпуховке прошла премьера музыкальной драмы «Я – Эдмон Дантес» по роману Александра Дюма «Граф Монте-Кристо». В привычной для себя роли режиссера – Егор Дружинин. Он выпустил из-под своего крыла уже не одну кассовую постановку, среди них – «Мата Хари: Любовь и шпионаж» и «Всюду жизнь». Так сложилось, что основная стезя этого артиста, режиссера и хореографа – мюзиклы и музыкальные спектакли. 

  В этом театральном направлении он работает около десяти лет. В интервью «Театрону» Егор рассказал о коммерческой подоплеке музыкального театра, а также о том, как Монте-Кристо стал персонажем комикса, какой след оставляет работа на ТВ и почему в нашей стране приходится жить долго.

  Не так давно состоялась премьера мюзикла «Я – Эдмон Дантес». Расскажите, пожалуйста, как готовился этот проект.

  Начнем с того, что это не мюзикл, а спектакль между жанрами. Это раздражает очень многих театральных критиков, которые невнимательно читают афишу и не замечают, что там написано «музыкальная драма». Им нужно наш спектакль обязательно притянуть к конкретному жанру. Но мы сознательно шли на то, что первый, второй и третий акт существуют совершенно в разных стилистиках. Первый акт более традиционный, наиболее приближен к мюзиклу. Второй акт, скорее всего, представляет собой комедию масок, комедию dell’arte. Третий акт – практически психологическая драма, при этом музыкальная.

  Задумка спектакля давняя и не моя. Эта идея принадлежит Лоре Квинт и Коле Денисову. Они написали музыку, они написали стихи. Когда я подключился к проекту два года назад, я сразу же предупредил, что понадобится переписывать либретто. Оно было столь же условным, сколь было условным либретто спектакля о Монте-Кристо, который сейчас идет в театре Оперетты. Мне хотелось, чтобы история была понятна даже неподготовленному зрителю, не знающему всех перипетий романа. С другой стороны, не хотелось вводить в спектакль некого персонажа, который бы рассказывал все то, что мы не можем передать сценическими средствами. В результате все равно остались какие-то вещи, которые нам пришлось рассказывать. Например, конец первого акта – побег Эдмона Дантеса из тюрьмы – рассказан через комикс.

  Почему именно комикс?

  Для нас Монте-Кристо – абсолютно комиксный персонаж. Вначале спектакля тоже есть рисунки, они обозначают места действия: Марсель, гавань, корабль «Фараон», кабачок мадам Памфилы и замок Иф. Там это живопись. Но с того момента, как Эдмон Дантес превращается в Монте-Кристо, его история становится комиксом. Если перевести историю на современный лад, это не будет серьезной литературой. Будет серьезный, но комикс – о человеке, который выбрал своей стезей путь мести, который превратил себя в идеальную машину для уничтожения своих врагов. Этот человек уверен в правоте своих действий, потому что ему об этом сказал Бог. Поэтому эту историю может поддержать только лишь комикс.

  Поговорим о других ваших работах. Недавно вы ввели в мюзикл «Мата Хари: Любовь и шпионаж» Игоря Балалаева и Виктора Добронравова. Как это повлияло на персонажей, на спектакль в целом?

  Спектакль получил свежую кровь, новое направление. Витя – замечательный актер, который оказался настолько внимательным и готовым к тому, чтобы работать, что практически был введен в спектакль без репетиций. То же самое и Игорь, он вообще вписывался в спектакль в экстремальных условиях гастролей.

  В спектакле «Мата Хари: Любовь и шпионаж» вы работаете с такими известными артистами, как Лариса Долина и Харатьян, а в «Всюду жизнь» – с молодыми и начинающими. Есть ли разница? С кем работать проще?

  Я не могу сказать, что с кем-то тяжело, а с кем-то просто. Статус артиста ничего в данном случае не меняет. Важно только одно: слышит он тебя или нет. Просто повторить за режиссером – несложно, это может сделать практически любой. Но тогда не появится ни наполненности, ни градуса, ни нужной эмоции. Когда в звуковой студии записывают какой-то музыкальный инструмент и хотят, чтобы звучала, например, не одна труба, а пять труб, не одна гитара, а шесть гитар, никогда не записывают мелодию в исполнении одного и того же музыканта, сыгранную на одном и том же инструменте. Потому что они все равно будут звучать как одна, хора не получится. Тембр, манера – все это необходимо для того, чтобы создать полифонию. То же самое происходит с актерами. Если они слышат тебя, но при этом привносят что-то свое – необходимое – в спектакль, он живет. Если они только повторяют тот рисунок, который ты им показываешь, как правило, они не дотягивают до тебя самого. А вот если они воспринимают информацию вообще по своему, тогда вам лучше не работать вместе. Тогда им лучше участвовать в тех спектаклях, которые они инициируют сами.

  Сейчас вы все чаще выступаете в роли режиссера. Сознательно уходите от актерства?

  Я не хочу быть актером, который задействует сам себя в собственных спектаклях. Не потому, что я считаю спектакли недостойными себя или себя недостойным своих спектаклей. Но долго работая хореографом, я понимаю, что выходить на сцену в качестве танцовщика, будучи хореографом, очень тяжело. Вместо того чтобы решать свои задачи, ты внимательно следишь за всеми остальными участниками процесса, так как привык контролировать не себя, а других. То же самое происходит со мной как режиссером. Поэтому мне не хотелось бы быть актером в своих собственных спектаклях. А в другие спектакли кроме спектакля «Продюсеры», который благополучно идет в театре Et Cetera и за который я получил «Золотую маску», меня пока не приглашали.

  Как вы думаете, почему вас не приглашают?

  Мало кто воспринимает меня как режиссера или актера. Видимо, настолько сильно в умах людей укрепился мой имидж человека, который имеет отношение к телевидению и к эстраде, что перешагнуть через свои собственные представления люди не могут. Например, после премьеры спектакля «Я – Эдмон Дантес» в наш адрес написали довольно резкую статью, которая заканчивается примерно так: «Поменьше бы телевизионных ведущих занималось бы театром». Видимо, автор не в курсе того, что у меня театральное образование, что в течение долгих лет я работал в театре, что у меня за спиной много театральных постановок как хореографа, как режиссера и как актера, что я лауреат «Золотой маски». Это все кажется недостаточным. Сам факт моего появления на телевидении (причем очень редкого появления, и я не работаю и никогда не работал ведущим), так раздражает только потому, что я имел неосторожность когда-то участвовать в какой-то программе. У нас каждый должен заниматься своим делом: если ты хлебопашец, ты должен сеять хлеб, но ни в коем случае не печь его. А вот если ты хлебопек, ты должен печь хлеб, но ни в коем случае его не выращивать.

  На западе такое примитивное восприятие отсутствует. Дженнифер Лопес может давать сольные концерты и выпускать диски, при этом сниматься в кино, быть номинированной на премии. Причем сниматься не только, скажем так, в легких фильмах, но и в фильмах с серьезной проблематикой, как «Девушка из Джерси», и в красивых фильмах, как «Клетка». Никого это на западе не смущает. Более того, ее ценят и как исполнителя, и как актрису. И таких как она много. Но у нас… Я только сейчас начал понимать, что имел в виду мой мастер, когда говорил: «Для того чтобы в нашей стране состояться, в ней надо жить долго». Не просто жить, но и заниматься своим делом, очень долго долбить свою шахту, если ты шахтер. Но не приведи Господи долбить шахту и еще чем-то параллельно заниматься! Ты не состоишься ни как тот, ни как другой, потому что тебя просто не будут воспринимать. Ты должен лбом пробивать одну и ту же стену, и тогда, может быть, что-то сдвинется с мертвой точки.

  Как режиссер вы легко находите общий язык с актерами?

  Общий язык с актерами я либо нахожу, либо не нахожу вообще.

  И тогда не работаете?

  К сожалению, иногда работаю. Позвать человека в проект – это тоже ответственность. Даже если мне не нравится, как актер играет, я обычно не могу себе позволить его выгнать. Я же его позвал! Значит это моя ошибка, что я не разглядел, не поинтересовался, не рассмотрел до конца. Но я больше не буду проводить кастинги. Я буду приглашать людей, начинать первые репетиционные этапы, и только потом уже решать, оставлять или не оставлять артистов. Это и им позволит понять, хотят они со мной работать или нет.

  Сейчас заметными становятся изменения в общественной жизни. Должен ли музыкальный театр быть актуальным?

  Это зависит от существования этого театра. Если музыкальный театр коммерческий, то он будет отзываться на все, что способно привлечь зрителя. Если этот музыкальный театр репертуарный, то он может оставаться глух к тем изменениям, которые происходят в обществе, в мире. А может и наоборот реагировать какими-то агитками – в зависимости от того, кому подчиняется театр. Но почему музыкальный театр, как правило, не альтернативен? Почему даже на западе экспериментальные мюзиклы ставятся только вне Бродвея? Потому что это коммерческая история. Такие спектакли вынуждены выживать за счет тех денег, которые они зарабатывают в режиме ежедневного показа. Хотя, как показывает практика, иногда самые злободневные вещи очень востребованы зрителями.

Беседовала Юлия Ионова
Фотографии предоставлены
компанией RUARTS PROJEKT

Author

Поделиться: