ДАЛЬШЕ — ТИШИНА

Анастасия Павлова

Фламандский режиссер Люк Персеваль – выпускник Королевской Антверпенской консерватории. Несколько лет играл в театре Антверпена. Вместе с Ги Жюссеном основал в Гентетеатр Blauwe Maandag Compagnie (BMC; «Компания Голубого понедельника»). В течение семи лет (с 1998 по 2005 год) был директором театра Het Toneelhuis ion.

  Потом работал в разных театрах Германии, а в 2009 стал главным режиссером ThaliaTheater в Гамбурге, где поставил трилогию Шекспира: «Отелло», «Макбет» и «Гамлет», а также «Вишневый сад» Чехова.

  Если быть справедливой, то «Отелло» был поставлен гораздо раньше, в 2003 в мюнхенском Каммерсшпиле, а потом перенесен на сцену Театра «Талия». В Москве этот спектакль сыграли в последний раз.

  Первое впечатление от этого спектакля – строгость. Катрин Брак придумала строгое, даже мрачное пространство, в котором все словно тонет в темноте. В центре сцены – два рояля. Черный – с открытой крышкой и белый, перевернутый, на который взгроможден черный. На заднике — два черных окна с пролетающими по ним световыми бликами облаков. На авансцене – стул. 

  В этом пространстве не существует дневного света, сюда не проникает солнце. Кажется, тут изначально поселилась смерть, с которой отчаянно пытается бороться Дездемона (Джулия Йентш). Такое пространство требует строгости и сдержанности в одежде и словах. И если деловые костюмы персонажей совершенно соответствуют ему, то текст, весьма далекий от привычных переводов, вступает с ним в противоборство. Герои не стесняются в выражениях, и без того не самый нежный немецкий язык звучит еще грубее, еще агрессивнее, еще более раздражающе. Все те чувства, которые принято держать при себе в респектабельном бюргерском обществе, вырываются наружу потоком брани, надрывного крика, пошлостей и скабрезных шуток. 

  Правит бал Яго. Вольфганг Преглер играет не просто завистника, мечтающего занять место Отелло. Его Яго – человек ущербный, обделенный любовью, мучимый ревностью. Он ловит кайф от собственной злости, от своего ловкого умения унизить и очернить человека. Для него, в принципе, неважно против кого строить козни – Отелло, Кассио, Дездемона. Главное – управлять страстями жалких людишек, окружающих его. Он ищет слабые места сильных людей и бьет без промаха. Этот Яго не скрывает ни своих выгод, ни мотивов. Он часто слишком прям. И это сбивает с толку его врагов. Он стремителен, агрессивен, везде свой и всегда может усыпить бдительность. Лицо его то искажено язвительной гримасой, то застывает как маска. 

  Вот он садится на стул, спиной к сцене, вглядывается в зал и молчит… В этом молчании – концентрация мысли, напряженность хищника перед прыжком. Он вроде не видит, что творится за спиной, но чувствует это. Он уже, не сделав шага, не сказав слова, закрутил интригу. Она существует в его голове, она отбивает четкий музыкальный ритм. 

OTHELLO Von William Shakespeare Copyright by Armin Smailovic

  Музыка существует в этом спектакле не помимо действия, а внутри его. Она рождается из взгляда и мысли героев, то разливается нежным ручейком, то обрушивается мощным потоком, то бьет камнями. Пианист, наигрывающий музыку, словно пытается удержать ее в заданных рамках, пытается с ее помощью дать ритм истории, но она вырывается из-под контроля, и история развивается непредсказуемо. Перед убийством Дездемоны музыкант в отчаянии лупит по клавишам, выкрикивая что-то нечленораздельное, болезненно отзывающееся в мозгу.

  Джулия Йентш играет совсем еще девчонку, юную, нежную, озорную. В ней много детской непосредственности, но уже пробуждается женщина. Она единственная, кто отвергает закон строгости, она живет по своему закону – закону сердца, закону тела. С ее появлением возникает в спектакле нежная лирическая тема, дающая умиротворение агрессивному темпераменту Отелло, но раздражающе действующая на Яго. Она льнет к мужу, пытаясь обвиться вокруг него, будто защитить от чего-то. Она откровенна в своих желания, и в ее движениях нет зажатости, излишней скромности. Она совершенно подчиняет себе мужа. 

  Отелло Томаса Тиме, признаться, не вызывает особой симпатии. В нем не чувствуется внутренней силы. Это немолодой, полный, лысоватый человек, для которого любовь к Дездемоне — последняя попытка обрести свободу. Его несвобода – в его страхе, а не цвете кожи. Он боится поверить в любовь, и именно на это давит Яго. Когда Отелло Тиме говорит, что доверяет жене, что верит в ее любовь, это больше похоже на самовнушение. Оттого он так легко ведется на провокацию Яго, требуя доказательств. Это не желание найти доказательства неверности жены, а болезненные поиски собственного несоответствия ей и этому миру. Его агрессия, гнев направлены, в большей степени, на себя. Он унижает любимую женщину, потому что хочет найти виноватого в том, что так и не сумел стать свободным. И убийство Дездемоны – окончательный приговор себе и своей внутренней свободе. Потому за ними – вечный мрак и тишина.

OTHELLO Von William Shakespeare Copyright by Armin Smailovic

  В спектакле странно течет время: оно то несется с бешеной скоростью, то вдруг замирает, засасывая зрителя в воронку. Отелло и Яго. Только что Отелло в бешенстве кричал на Яго, доказывая ему и себе, что жена верна, и вдруг… На сцене воцаряется какая-то неестественная тишина – актеры не отрываясь смотрят друг на друга, возрастающее напряжение грозит бурей, но Отелло, продолжая смотреть на оппонента, тихо произносит: «Я хочу доказательств». И уходит, уходит, как можно дальше, все повторяя эти слова, бежит от самого себя и своих мыслей.

  И в темных окнах исчезают тени облаков, и музыка все больше напоминает бессмысленное громыхание по клавишам, будто музыкант разом забыл ноты, и исчезают во мраке небытия все персонажи, оставляя Отелло один на один со своим вечным страхом. Страхом несвободы. 

Шекспира с немецким акцентом узнала Анастасия Павлова
Фотографии Armin Smailovic 

Author

Поделиться: