Ох уж мне эти литовцы. Как у них ловко получается вдыхать новую жизнь в старые меха, сбивать пыль с насиженных красных кресел и привносить свежую струю в академические стойла. Именно в это превратились многие театры – в филиалы Малого театра, в самом худшем его варианте. Чем-то новым повеяло в «Маяковке».
И хотя я была там всего один раз и очень давно (смотрела «Женитьбу» С. Арцибашева), впечатление было удручающее. У «Маяковки» теперь новый художественный руководитель, немногословный режиссер, обладатель «Золотых масок» Миндаугас Карбаускис. Красные кресла он оставил на своих местах, по-прежнему спектакли открывает алый занавес, а в фойе можно также любоваться белыми колоннами и фотографироваться на мраморных лестницах. Но…
На серых стенах появились фотографии из семейного альбома театра. Вот Наталья Гундарева за гримерным столиком, готовится к выходу, а вот бессменный руководитель театра Андрей Гончаров покоряет горы, одну за другой. Николай Охлопков любуется макетом будущего театра. Проекту так и не суждено было сбыться. И еще Мария Бабанова, Лев Свердлин, Всеволод Мейерхольд и все, все, все, кто приложил руку к «Маяковке», и без кого театра просто не было бы. Вся история коллектива бережно упакована в маленькие домашние рамочки, которые висят в каждом доме. Все будто говорит: история богата, но жизнь продолжается, и на этом фундаменте теперь строят новый дом. А чтобы не забывали об успехах, на каждой лестнице, когда поднимаешься, видны названия спектаклей и год их создания, с момента рождения театра. Без них «Маяковка» не была бы «Маяковкой». Внутри стало как-то просторнее, может потому, что стиль напоминает место у школьной доски – черные стены, разрисованные мелом. И сегодня контрольная по Достоевскому.
Его анекдот «Дядюшкин сон» хоть и любит сцена, но в этой повести всегда присутствовал налет психологической мрачности писателя. Екатерина Гранитова, режиссер спектакля, решила заранее отказаться от этой затеи, а основной акцент в постановке сделать не на князе, а на госпоже Москалевой. Поэтому не ищите в лице древнего старика, которого играет Игорь Марычев, отголосков темы одиночества. Как это было в вахтанговском спектакле. Князь — Владимир Этуш со своей знаменитой отстраненной улыбкой вызывал глубокое чувство сострадания. И все, что происходило с его героем, казалось призрачным. Его разыграли, а он и рад обманываться, так как этот красивый сон – единственное, что осталось ему на заре своих лет. У Гранитовой все козыри в руках у Москалевой. Князь – всего лишь действующее лицо. Кстати, да простит меня Игорь Марычев, его герой внешне уж больно сильно походил на телевизионного модника Владимира Васильева.
Перед зрителем открывается залитая светом сцена. Провинциальный бомонд разговаривает на ломаном французском. Дамы что-то поют, наигрывая на арфе; одетые в большие меховые шапки и объемные платья. Будто здесь целыми месяцами зима. Каркас дома с кариатидой и греческими мотивами давно облупился и обнажил не только прогнившие деревянные балки, но и мечты хозяев о роскошной жизни. Дом поделили на две части. В верхней – на чердаке – постоянно отсиживается Зина – Полина Лазарева – от маминых идей и подслушивает тайны вертлявый Мозгляков – Александр Алябьев. В нижней – происходит все остальное действо.
Нет сомнений, что режиссер ставила спектакль на Ольгу Прокофьеву, и она выдерживает бешенный ритм Москалевой. Ее суетливость очень приятна. Дама в возрасте, да не очень; всю жизнь тянула на себе никчемного тюфяка-мужа, пыталась устроить свою жизнь, да не получилось. Может и замуж выходила, думала, вылезет из провинциального болота, но промахнулась. Теперь дочь надо как-то устраивать. И не сказать, что и мысли ее уж больно какие-то нелепые и звучат они убедительно и здраво – отдать дочь за старого, но богатого князя, который со дня на день ласты склеит. Все это Москалева преподносит с легкостью и как бы шутя; и только потом понимаешь, что за плечами лежит титанический труд. И за всеми этими интригами кроется простая мысль – родители всегда хотят, чтобы дети осуществили их мечты. Отсюда и Испания, и апельсины (в спектакле гостеприимная хозяйка постоянно их раздает) как символ роскошной жизни.
Актриса порхает по сцене из угла в угол. Образ ее героини нельзя назвать тяжеловесным, он берет своей милой хитростью и легкостью. И невольно начинаешь болеть за нее, чтобы все-таки все получилось. Дочь в этом случае, впрочем, как и во многих спектаклях в соотношении с мамой (видимо, неправильно подобран контраст), выглядит просто неблагодарной стервой. Неужели не видит стараний матери? Но временами эта суетливость надоедает и выглядит монотонно. Думаю, с обкаткой спектакля это исчезнет. Полина Лазарева играет немного по-студенчески, простовато и предсказуемо, хотя и с темпераментом.
Князь как и в повести, так и в спектакле довольно пассивен. Им играют как хотят в своих интересах. По-настоящему его становится жалко тогда, когда он появляется на инвалидной коляске весь разрисованный. Аляповатый грим, который наложил ему Мозгляков, предательски расплылся. Красный рот стал непривычно огромным, парик оголил лысину, черные тени сползли, образовав темные подтеки и мешки под глазами. Перед нами предстал уродливый, жалкий старик в дорогих вещах и инвалидном кресле. Он оказался марионеткой в провинциальном обществе. А в голове мелькнула мысль: «Хорошо, что он ничего не понял».
В целом актерский ансамбль подобран очень удачно, несмотря на то что лидер явный Ольга Прокофьева. Герои перекидываются фразами, держат темп и не дают соскучиться. А спектакль наполнен яркостью и каминным теплом. (Это учитывая меховые изыски костюмов действующих лиц). Вывод из всей этой истории простой – не относитесь серьезно к этому спектаклю, и тогда он вам понравится.
Несерьезной была Анна Коваева
Фото Дениса Жулина и Евгения Люлюкина
